Поиск по сайту:
Акции
Опрос
Время проведенное нашим клиентом в очереди не более 6 минут. Вы согласны с этим утверждением?
Да
Нет

Новости

Акция 05.08.2019 16:00

Акция: борщ 36 рублей, паста мясная 63 рубля . Ждём всех своих друзей по адресу: г. Астрахань, ул. Брестская, д. 9а, +79170833300, координаты GPS: N 46°19.48' E 48°1.7 

10388747__1454037684839709__1864529172__o_(1).jpg spagetti-boloneze-s-myasnym-farshem.jpg




Акция 29.07.2019 10:10

Как всем известно, наш райтер не пьет вина и сикера, не курит душистых папирос, а из тяжелых таблеток употребляет только ибупрофен, но это не делает нас счастливее тех столовых, райтеры которых глумливы и буйны, а из всех написанных книг предпочитают только книги по химии и ботанике. Мы, может быть, лишь немногим более озадачены, и глаз у нас подергивается, в остальном же пользуемся тем самым количеством усредненного и стерилизованного счастья, которое вообще отмеряно подлунным столовым с разрешения санитарной службы. При этом доктор Зеленкин говорит, что озадачены мы просто от природы и заострять на этом внимание не стоит, чтобы не усугублять, а вот глаз дергается от внутреннего напряжения, вызванного присутствием в нашей жизни райтера (auctor!). Как ему это удается — се тайна. Он, кажется, даже не напрягается, но когда мы хотели отдать его в подмастерье к салатнице, чтобы попробовать извлечь из него материалистическую пользу, та пала ниц и начала вытворять прочие русские народные штучки, умоляя этого не делать.

— Я лучше босая до Чуркинского монастыря дойду.

— Господь с тобой, Любовь Соломоновна, не надо так говорить.

 

Конечно же, что этого никак нельзя было позволить, потому что иначе мы бы приобрели босую, простоволосую и страшную местночтимую святую и лишились бы разом всех салатов.

— Въ житiяхъ мѣстночтимыхъ святыхъ про салаты ничего не сказано, — подтвердил райтер. — Святые тамъ обыкновенно заняты другими дѣлами, а салаты для нихъ, очевидно, рѣжутъ обремененныя грѣхами люди: «Колбасу-то закладывать, что ли? — «Ахъ, матушка, святая среда — день постный, умѣй сама разсудить. — А? Чего онъ сказалъ? Закладывать? Ась? Колбасу-то, а? А?»…

 

Вот, видите ли, опять задергался.

 

Сегодня какой-то подлый ребенок научил его свистеть в два пальца и вздорному стишку «Дора-дора-помидора, мы в саду поймали вора». Обыкновенный, употребляющий райтер, скорее всего, что не расслышал бы или же вовсе прихлопнул бы поганца на радость товарищам, учителям и родителям, но наш возгорелся и стал вести речь о таинственной и полной недомолвок драматургии этого жалкого произведения, о сюжетной концепции и о прочем в этом же роде, а если учесть, что при этом периодически подносил пальцы ко рту и остервенело шипел, как паровой мотор, то можете себе представить, какой стимпанк воцарился в столовой и как раздергался наш глаз.

 

Получается так, что там вначале повествуется о некоторых «нас», которые в саду поймали вора. То есть вроде бы рассказывается от первого лица, но самый образ остается за пеленой дождя и тумана с полбутылкой водки и банкой шпрот на дощатом столе, с Солоницыным и Кайдановским в главных ролях, как это было бы, если на этом материале Арсений Тарковский снял бы трехчасовой фильм, тогда как образ вора проступает со всей уголовной напористостью.

 

Непременно же (непременно!) стоит сказать о том, что из себя представляет садовый вор. В двух словах — это несчастный человек. Глупость и амбициозность так прихотливо переплелись в его душе, что уже не могут не толкнуть его на опасную стезю похищения плодов. В сущности, та разбойничья романтика, которая когда-то в молодости соблазнила его, давно уж поблекла и обвалилась, обнажив ту неумолимую истину, что он работает как обыкновенный сельский рабочий, но только делает это ночью, вздрагивая от любого шороха, натыкаясь впотьмах на проклятые ветки и оставляя на них седые клочки. Те из них, которые имеют в себе силы посчитать процент прибыли, давно уже сделались престидижитаторами национальных масштабов, те, которые таких сил не имеют, но знакомы с первыми, тоже занимают лакомые места вплоть до губернаторских, ну а кто не так и не эдак, те скрываются в листве, как сатиры, и утешаются тем, что работа на свежем воздухе укрепляет их здоровье.   

 

Обыкновенно он пробирается в сад накануне злодейства, заранее прикормив собачку, и лежит в лопухах, бледнея от мысли, что иудская собачка, вполне возможно, уже задумала предательство, или что из-под земли вылезет противный жук и влезет в нос, как это было в прошлом году, или что на него случайно наступит хозяйка и поднимет свой жуткий женский визг, или что на него наступит сам хозяин, и придется, задыхаясь от ужаса, выслушивать куда более жуткий визг мужской, или же, наконец, что его найдут хозяйские дети и попросту побьют камнями. Тогда он, малодушно вспотев, тихонько перебирается из лопухов в кучу капустных листов и замирает там уже не столько от страха, сколько от недостатка воздуха.

 

Потом, когда ночь делает все вокруг неверным и страшным, он, уже совершенно ополоумевший от капустного духа, крадется к ближайшему дереву, как болящая обезьяна карабкается на него, снова прислушиваясь к полуночным шорохам, наконец-то берет первую сливу за покрытые дрожжевым налетом бока, складывает ее в висящее на шее лукошко, и в этот самый момент его вдруг хладнокровно и крепко хватают за щиколотки чьи-то алчные руки и стаскивают вниз, а садовый вор чувствует только, как волосы поднимаются дыбом на его голове и как его, молчаливого и с расширенными зрачками, увлекают все ниже и ниже, в самую преисподнюю, царапая ветками лицо и лишая всякой надежды.

 

«Мы» уже давно спланировали поимку вора, потому что если бы они случайно наткнулись на темнеющий призрак с горящими глазами посреди сада, то, вне всякого сомнения, от смертной боязни попадали бы на спины, а вор, испустив маскировочное облако, перемахнул через плетень и был бы таков. Но нет, хитрые «мы» загодя расставили агентурные сети и заручились поддержкой изменников преступного мира. Они подкупали, запугивали, врали и шли к своей цели с питбульской решимостью в то самое время, когда славолюбивый садовый вор, вынужденный таиться под личиной простого городского обывателя, беззаботно прохаживался, пил квас, подмигивал красоткам и вообще жил-поживал. И тут над его ухом заорало: «Ага, попался!», и вот он уже не волен жить-поживать, прохаживаться и пить квас. Восплачьте же красотки, ибо горе побежденным.

 

Затем наступает самая томительная часть повествования. Стали думать и гадать, как бы вора наказать. В это время вор сидел посередине и беспокойно вертел головой, в жарком свете факелов разглядывая мрачные лица своих поимщиков, потому что советские люди не очень-то любят думать и поэтому, если их все-таки к этому вынуждают, делаются мрачнее обычного. Время от времени чей-нибудь лик светлел, и он, вскинувшись, начинал что-то шептать своим товарищам.

— А? — волновался вор. — Чего вы там задумали? А?

— Да нет, — говорил кто-нибудь поблагоразумнее, — помрет еще.

— Ох, батюшки, — холодел вор, — помру.

— А, может быть, так? — оживлялся другой. — Шур-шур, мур-мур…

— Господи, — плаксиво ныл вор.

— Да не, неохота связываться.

 

— Паки и паки истинно говорю вамъ, — в этом месте сказал райтер, — если бы не лѣнь и безалаберность нашихъ соотечественниковъ, то солоно бы всѣмъ пришлось. Дай имъ шахидское упорство и трудолюбiе, они бы уже все на свѣтѣ взорвали. Удивитесь же, какъ по милости Божьей пороки превращаются въ явныя добродѣтели.

 

Наконец решено было связать вору руки-ноги и пустить его по дороге. Тут и сам вор удивился, но решил помалкивать.

— Черт с вами, — только и сказал он, — вяжите, но отпустите.

 

А дальше «мы» совершенно сходят со сцены, и садовый вор делается уже единственным персонажем, бредущем по пыльной дороге. Вор шел, шел, шел… Собственно, это, конечно, иносказание, потому что идти он не мог, а мог только прыгать, стараясь не потерять равновесие. К тому времени солнце уже взошло над дорогой, и вор прыгал в сторону дома, горя ушами и придумывая правдоподобные разъяснения для соседей и жены.

— Скажу, мол, хулиганы напали и тому подобное.

 

И вдруг, когда все уже ожидают развязки, вплетается новая интрига: вор находит корзиночку. Сначала он останавливается перед ней, потом обпрыгивает ее с одной стороны, затем с другой и убеждается, что корзиночка со всех сторон представляет собой корзиночку и более ничего. После он, не в силах побороть возбуждение, делает несколько прыжков в разные стороны, как фокстерьер, но тут автор, в угоду читательскому любопытству, совершенно оставляет садового вора и увлекается описанием содержимого корзиночки. Конец. Финал многозначный и, как выражаются мрачные писатели рецензий к художественным фильмам, заставляющий задуматься.

 

Посудницы слушали райтера раскрывши рты, и половина из них к вечеру написала заявления по собственному желанию. Директор сказал, что знакомства с уличными мальчишками может повредить, и в случае райтера — повреждение налицо. Мы же хором сказали: «Одуреть можно», придерживая рукой дергающийся глаз.

 

А акцию мы сегодня посвящаем празднику каких-нибудь войск или заплечных дел мастеров, которые так популярны в СССРФ, что празднуются почти каждый день. Акция: рассольник 17 рублей, котлета куриная 52 рубля и рис на гарнир 26 рублей за порцию. Ждём всех своих друзей по адресу: г. Астрахань, ул. Брестская, д. 9а, +79170833300, координаты GPS: N 46°19.48' E 48°1.7 

P. S. А кто опять спросит, что употребляет наш райтер, у тех да выбьет дно. 

img__20160411__083351.jpg IMG__20150904__163141.jpg IMG__20160109__143524.jpg




Акция 22.07.2019 10:36

Сегодня истек срок моратория, наложенного директором на сплетни по поводу политических новостей. Он это сделал в угоду тем нашим читателям, которые считают, что столовая должна только жарить и парить, но отнюдь не соваться в недоступные для нее сферы, среди которых политика состоит в первом месте: «Всяк сверчок знай свой шесток» и прочие в этом роде сентенции, призванные указать сверчкам на местоположение их сверчкового счастья и оградить шестки уже вполне счастливых сверчков. Глупый райтер даже обрадовался, усмотрев в этом обетованное разделение труда, но ему разъяснили, что труд здесь вовсе не при чем, а увидев, как он при этом поскучнел, поспешили добавить, что разделение, конечно, имеется и даже сколько угодно. Вообще же, с этими недоступными столовскому пониманию сферами вышло до того неудобно, что самый этот вопрос остался в сфере недоступности. Например, считается, что поэзия Пушкина вполне нам понятна, а вот то, что валилось из компостерообразной пасти Идиота Полифемовича, мы понять не можем. Булгаков открыт перед нами до бесстыдства, а в собранных при помощи канцелярского клея картонных персонажах Горького мы не видим глубины. Считается, что нам доступны взрывная готика, не ведающие ГОСТа романские убежища и холерический Роден, но об инфернальных поделках Вучетича мы рассудить не смеем. Все это как-то, на первый взгляд, таинственно, но в общем, если успеть в свое время получить добротное советское воспитание, то делается ясно, что предел нашего понимания располагается именно по политическим границам. То есть если, конечно, подкрасться с западной стороны и наблюдать в бинокль, то налицо какой-то сумбур и невнятность, а если изнутри, то все понятно и без бинокля.

 

Мы боялись, что после отмены моратория медный таз непременно сорвется, но тут же вспомнили его партийную принадлежность и тогда взялись бояться, что райтер начнет опять нагнетать какой-нибудь ужас, но райтер с самого утра ушел покупать плавательные трусы и оставил нас на произвол судьбы, сказав, что сегодня празднуется День мозга, призванный привлечь внимание к мозгу, а также День бокса, призванный привлечь внимание к боксу, и выразил надежду, что обе празднующие толпы не встретятся и не испортят друг другу праздник. Потому что для тех, кто станет сегодня праздновать День мозга, это может стать сюрпризом, а для празднующих День бокса — и так все на свете один сюрприз. По поводу же политики сказал, чтобы мы, если уж непременно хотим вляпаться, шли по запаху.

 

— И удобно обрѣтете искомое, — сказал и, взяв в руку кошелку, в которую планировал сложить грядущие плавательные трусы, ушел в сторону базара, бормоча себе под нос:

— Нѣтъ, это слишкомъ дорого, скиньте хоть половину, мерси, — очевидно, тренируясь торговаться за трусы.

 

Мы принюхались и обнаружили, что в Москве (оттуда всегда очень густо тянет) сборщиков подписей за независимых кандидатов окропили органическим веществом, название которого мы не имеем права произносить на страничке столовой. Это известие было зачитано на планерке, с применением к веществу его природного звания. Практичного завхоза сразу же заинтересовало, где таинственные окропители его добыли.

— Это же все-таки Москва, небось там, если кто по забывчивости и оставит где на видном месте кусочек вещества, так сразу налетает толпа узбеков и спешит перепрятать мерзость куда подальше. Это вам не провинция, где нырнул в любую яму и вынырнул краше прежнего и с полными пригоршнями.

— Дело-то государственное, — ответил директор. — Должно быть, списались с ароматным директором канализационного коллектора: отлейте, мол, частицу для политических нужд.

— И как же конкретно-то? С бидончиком они к нему пришли, что ли? «Здрасти-пожалуйста»?

— Должно быть, что какое-нибудь специальное государственное ведерко для таких случаев имеется, опечатанное. Приходят — у них, как положено, сверяют бумаги и благословляют на склад, а там баба с поварешкой сидит, смотрит в накладную и отмеряет сколько кому угодно.

— Как-то это не технологично, — не унимался завхоз. — Баба…

— Я думаю, там уже заготовленное, в виде порошковой смеси лежит. Удобно — развел водой и пошел, помолясь, политику делать.

— А мне зять сказывал, — поднялась Говядина, — тот самый, который в милиции служил, что у них там всегда полный чан имеется. Прямо между наркотиками для подкидывания и наркотиками для внутреннего употребления.

— А вот я-то думаю, — сказала романтичная Курятина, — что оно домашней выделки. Заготавливают тихонечко, под крышечкой томится, а как нужда приключилась, то так прямо и употребляется. И всегда свежее, утреннего удоя.

 

Директору сразу же пригрезилось, как московский политик заготавливает и заботливо прикрывает крышечкой.

— Да что же это такое? — возмущается его супруга.

— Тихо, Маничка, это по работе. Ты бы, чем шуметь, помогла бы лучше. Вся администрация включилась в работу. Гадят, не зная отдыха.

 

— Чур меня, — вскрикнул директор. — Что, действительно, за адская работа. Независимым кандидатам, тем и нужды нет: ополоснулись и дальше пошли, а этим радетелям всю жизнь по шею в веществах ходить и по смерти, если верить святым отцам, с тем же самым ведаться.

 

Так, коротко говоря, ничего у нас и не вышло с политическими сплетнями, будто и мораторий не снимался. Будем ожидать, когда райтера отпустит отпускная лихорадка и он займет свое место на матрасике, разложит кисти и станет опять писать про мертвых людей, а мы наконец-то получим свободу не думать про всякие несовместимые с нашим бизнесом вещи.

 

А акцию сегодня мы посвящаем, в основном, Дню головного мозга, потому что День спинного и костного празднуется в другой день, и немножечко — Дню бокса, так как без него, как ни крути, ничего в нашем отечестве не обходится. Акция: суп-лапша куриный 19 рублей и плов 24 рубля за 100 грамм.  Ждём всех своих друзей по адресу: г. Астрахань, ул. Брестская, д. 9а, +79170833300, координаты GPS: N 46°19.48' E 48°1.7 

sup_lapsha.jpg plov_s_kuritsey.jpg




Акция 15.07.2019 09:49

Середина григорианского лета продолжает удивлять духотой, пылью и легионом мух, лелеющих идеи социального равенства, которое понимают как свободу самозабвенно гадить всюду, куда могут дотянуться их волосатые лапки. Одна половина столовского кадра отпущена на волю и потеет беспризорно где-то в неведомых местах, предоставленная на произвол отпускным превратностям. Другая половина — красна лицом и почти во всем уже готова согласиться с мухами. В директорском кресле сидит райтер в белом пробковом шлеме и с моноклем на глазу. Чуть поодаль на стуле прямая, как палка, располагается Флюра Абельмуталлаповна, которую за прихотливость отчества все зовут просто Флюра. Если бы она была большим начальником, то ее называли бы вместе с отчеством, но она, к счастью, начальник не слишком большой, держит на плече мухобойку, как ружье, и время от времени пытается разглядеть каплю, угрожающую сорваться с ее носа. По столу туда и сюда ходит потная муха и иногда торжествующе потирает над головой лапками, но делает это не от избытка чувств или предвкушения какой-нибудь сугубой поживы, а так, просто чтобы соблюсти мушиный обычай. Воздух густ и передает звуки с произвольной скоростью.

 

— Все-таки это удивительно, — говорит райтер, — у васъ такое звучное имя — Флюорографiя, но вы сократили его до банальной Флюры. При этомъ охотно носите совершенно непроизносимое отчество, которое, напротивъ, нуждается въ сокращенiи.

 

Флюра скосила глаза с занимательной капли на райтера и ничего не ответила.

 

— Повѣрьте, если бы вы были Флюорографiей Лаповной, то, возможно, и жизнь ваша сложилась бы совершенно иначе, и сидѣли бы вы сейчасъ съ мухобойкой въ какой-нибудь другой столовой, гдѣ сверкаетъ хрусталь и тускнѣетъ серебро. И самая мухобойка была бы инкрустирована драгоцѣнными каменьями, какъ это бываетъ съ тѣми, кто носитъ звучныя имена. Только не Абель. То есть я хочу сказать, что если вы уже обдумываете сократить до «Абель», то подумайте еще. Такъ себѣ имя, хотя въ нѣкоторыхъ кругахъ и довольно популярное.

 

Флюра хлопнула по столу мухобойкой и снова уставилась на каплю. Муха перелетела с места на место и продолжила свою ходьбу.

 

— А если бы вы были Ламповной, то и вовсе всѣ бы наперебой предлагали вамъ кубинскiя сигары и коньякъ. Да, съ утра до вечера, представьте себѣ. У меня былъ знакомый осетинъ, служилъ въ русскомъ театрѣ, такъ вотъ, у него было отчество Абажуровичъ. Его угощали каждый день. До того даже, что у него нѣсколько разстроилось здоровье. Все, бывало, какъ-будто отъ кого-то отмахивается. Но если подойти къ дѣлу съ умомъ, то есть если не всякiй разъ соглашаться, то можно здоровье сохранить и даже преумножить.

 

Флюра снова скосила глаза на райтера, но было непонятно, удалось ли прельстить ее сигарами, коньяком и перспективой преумножения здоровья.

 

— Ну-съ, — через некоторое время сказал райтер, — а что вообще новенькаго?

 

Флюра неопределенно повела плечами, будто собиралась станцевать цыганочку с выходом, но в последний момент от этого желания отреклась.

 

— А у меня на дняхъ прiятель въ монахи постригся. Станетъ теперь спасаться профессiонально, по всей формѣ.

— Да, — неожиданно оживилась Флюра, — теперь этих парикмахерских полно.

— Неужели?! — обрадовался райтер. — Что вы такое говорите, неужели же полно?

— Полно, — решительно сказала Флюра и даже в знак негодования сдула меланхоличную каплю с носа.

— Удивительно. А мнѣ, представьте, всегда казалось, что ихъ прiемлемое количество.

— Мне бы работать идти. Посуду мыть.

— Послушайте, Флюра, мы вѣдь тутъ съ вами тоже не ерундой занимаемся. Пока директоръ въ отпускѣ, я блюду его мѣсто. Видите ли, на мнѣ и пробковый шлемъ, — при этом райтер постучал по шлему пальцами. — И я бы хотѣлъ еще имѣть шелковый шарфъ, чтобы, знаете ли, повязать сверху. А при директорѣ всегда долженъ находиться нѣкто, эдакий простакъ, подающiй идеи своей болтовней. Отъ васъ же никакой болтовни не дождешься. Какъ прикажете мнѣ справляться?

 

Флюра с минуту молча разглядывала то райтера, то назревающую новую каплю на носу.

 

— Я все же пойду, — сказала она наконец.

— Идите, идите, — прокричал ей в след райтер. — Намойте тамъ посуды, что ли. Эхъ…

— Что же, — обратился он через некоторое время к мухе, — развѣ идеи большевизма такъ ужъ вамъ дороги, что вы поминутно ходите туда и сюда?

 

Муха на мгновение замерла, а потом грузно поднялась на воздух и тронулась вслед за Флюрой.

 

— Летите, летите, чортовы анархо-синдикалисты — пробомотал райтер. — Вотъ, Богъ дастъ, будетъ и у меня отпускъ, тогда ужъ и я эдакъ-то.

 

В это время в окне явилось измазанное сажей лицо завхоза и замерло, разглядывая райтера и окружающую его обстановку. Райтер до того перепугался, что выронил монокль.

 

— Это я, завхоз. Только сажей перепачкался, — сказал завхоз.

 

Райтер не поверил, но все-таки праздность победила страх, и он, побарабанив по столу пальцами, спросил:

 

— Вы, милейшiй, откуда родомъ-то будете?

— Да ну тебя, — махнул рукой завхоз.

— Ступайте, ступайте, перемажтесь тамъ чѣмъ-нибудь, — прошептал ему вслед райтер. — Господи, какая же мерзкая рожа.

 

Все это написано с тем, чтобы успокоить волнующихся о сохранности столовой во время директорского отпуска и просто ради того, что что-нибудь писать-то в понедельник надо, а вдохновляющих праздников нет. Как видите, обе цели успешно поражены: волнующиеся могут удостовериться, что столовская жизнь идет своим чередом, делаются все необходимые повеления и директорское кресло содержит в себе райтера, а текст к понедельнику написан. Отсутствие же интриги, погонь и мордобоя объясняется тем, что у нас все-таки столовая, а интриги, погони и мордобой зарождаются тут не всякий день.

 

А акцию сегодня мы посвящаем Веронике Абдурахмановне Поздняк, которая была единодушно выбрана королевой бала на новогодней елке в городской администрации в тысяча девятьсот девяносто шестом году. А что? Мы предупреждали Елизавету Виндзор, что так и будет...Акция: суп гороховый 19 рублей, котлета рыбная 47 рублей и капуста тушеная 28 рублей. Ждём всех своих друзей по адресу: г. Астрахань, ул. Брестская, д. 9а, +79170833300, координаты GPS: N 46°19.48' E 48°1.7  

IMG__20160307__083421.jpg kotlety_rybnyye.jpg 10834624__1542984755945001__1014897251__o.jpg




Акция 08.07.2019 09:55

Мы такие старые, что нас уже можно называть старинными и смело располагать в витрине антикварного магазина всем на удивление. Райтеру это особенно бы пошло. Он лежал бы там солидно, между коробочкой с ятями и редкостной ижицей, и ворочался бы с боку на бок только в минуты, когда наступала бы пора протереть его от осевшей пыли. А директор, ради своего непоседливого нрава, в упор бы лорнировал посетителей и делал бы им неудобные вопросы.

— Что, поглазеть пришли, бездельники?

 

У нас даже есть уверенность, что рано или поздно, но он непременно взял бы власть над ветхим антикварным директором и повелевал бы и им, и самоварами, и крадеными серебряными ложками, и колючими значками, и самым медным тазом, который тоже, конечно же, был бы удерживаем на привязи там же.

 

Вот какие мы старые. Мы таковы, что даже помним те времена, когда Василий Иванович не был еще посаженным ректором университета, но имел в себе то, что тогда называлось комсомольским задором, то есть представлял собой тип деятельного и неунывающего идиота и умел слезоточить, когда какое-нибудь радио начинало говорить о Ленине, о партии, о ста центнеров с гектара, о вечном, но бесплодном союзе рабочего с колхозницей и о прочем, что тогдашний этикет предписывал орошать восторженной слезой. Он, впрочем, и теперь это умеет, но делает более по привычке, чем по необходимости, а иногда — из ностальгических порывов, потому что не то с Лениным, не то с партией, не то с колхозницей у него связаны какие-то первые юношеские эротические переживания, о подробностях которых мы, к нашему удовольствию, знаем мало. Чаще же всего теперь глаз его подергивается слезой, когда он видит нечто, что может уместиться в его хайло, и что он, таким образом, может поглотить без вреда для пищеварительной системы и своего образа нестяжателя, о котором так много толкуют его подчиненные, глядя прямо ему в глаза.

 

Представьте же теперь наше удивление, когда на прошлую записочку мы вдруг получили столько вразумляющих и прямо ругательных отзывов. Нам бы следовало угадать, что не у одного только Василия Иваныча в анамнезе имеется колхозная эротика и не его одного тянет всплакнуть, когда сто центнеров вдруг начинают неумолимо лезть из каждого гектара и колхозница уже подумывает насадить лук и редьку на самом Марсе, имея при этом на себе только обтягивающий все женские украшения костюмчик и лампочку на голове.

 

В наше оправдание можно сказать, что, во-первых, мы и вправду думали, что Василий Иванович такой один, а так как он владеет русским языком на пару со словарем и навыком чтения пользуется, только будучи зажатым в угол, то надеялись выйти сухими из воды.

 

Во-вторых, уж сколько мы написали записочек (старенькие мы, см. в начало настоящей писульки), в которых про кого только не насплетничали: были там и древние китайцы, и американцы в париках и без оных, какие-то мифические немцы и голландские проходимцы, бесстыжие шотландцы и шотландцы в штанах, чешущие в затылках великороссы и вообще чешущие французы, жуликоватые итальянцы и обидчивые малороссы, таинственные марийцы и татарин, который значительно лучше незваного гостя, что возгревает в нем чувство гордости и заставляет к месту и не к месту напоминать окружающим: «Несмь якоже прочие человецы». Про каждого была наврана целая пропасть лганья, хотя там были, кроме жуликов, и химики, и алхимики, изобретатели, философы, воины, журналисты, путешественники, один человек, профессией которого было служить солнцем русской поэзии, и даже один атеист печальной судьбы, которого после кончины назначили богом и воскуряют теперь перед его изображениями вонючие палочки. И ни за кого из них наши читатели не вступились, а наоборот, всячески нас поощряли. Поэтому мы искренне полагали, что и упоминание Цокотухиной сойдет нам с рук.

 

В-третьих, мы склонны к состраданию и можем себе представить, как наш читатель, которому в детстве дедушка, ветеран НКВД и член партии с 1937 года, вместо вечернего молитвословия читал сказки в стиле социалистического реализма, натыкается на фамилию Цокотухиной, взор его затуманивается слезной жидкостью, и он трепетно ожидает восхваления мускулистых исчадий ада, которых она за свою жизнь налепила. Вот, думает, се столовая, место, где шарахается пролетариат, все-то там убрано кумачом, на столах стоят баночки из-под майонеза, искусно приспособленные под солонки, а нож и вилка там отвергнуты и вместо них в ходу серп и молот. Сейчас, мол, почитаю, отдохну душой. А взамен получает оторванный нос и возмутительные рассуждения о том, что дедушкин реализм — это скучная собачья брехня напополам с уголовщиной и более ничего. Мы уверены, что таким чувствительным людям все должно быть как с гуся вода.

 

В-четвертых, мы же не забубенные какие-нибудь человеконенавистники и готовы согласиться, что Цокотухина лила пули не со зла, а по дурости. Это такого рода недуг, который и не такие штуки заставляет творить (вспомнить хоть египетские пирамиды).

 

Некоторые иногородние горожане высказались даже в том смысле, что раньше хотели зайти в нашу столовую позакусить, теперь же ни за что не хотят, а наш директор очень чувствителен к подобным яростным словам, поэтому мы просим всех наших читателей, которые от нас еще не отреклись, пообещать хотеть у нас пообедать в два раза сильнее. Директора это должно успокоить. Да и при чем тут вообще столовая? Это все райтер, а он — белогвардеец, это все знают. А в столовой работают заведомые пролетарии, некоторые даже читать не умеют, а им — «не хотим у вас обедать». Они могут запросто начать так остервенело чесать в затылках, что только клочки полетят по закоулочкам.

 

Впрочем, и райтер сам себя уже наказал. Дело было так. В нем вдруг проснулись дремлющие могучие купеческие силы и он купил где-то самодвижущее инвалидное кресло, с тем чтобы продать его в три раза дороже какому-нибудь уставшему от скуки богатому инвалиду. Для этого он прикатил кресло в столовую и навесил табличку «Продается дорого». Директор его обсмеял, а завхоз сказал, что этим самым райтер может обозлить инвалидную мафию и навлечь на себя беду, но легкомысленный райтер нацепил огромные очки для мотоциклетных прогулок и уехал проверять скоростные качества кресла, целый час носясь по кругу и покрикивая на прохожих. Через пару дней, к удивлению директора, кресло было продано не с таким большим убытком, какой он пророчил. А еще через день, когда райтер беспечно выходил из столовой, его сбил с ног одноногий человек с трепещущим седым хохолком на голове, пилотирующий похожее на проданное накануне кресло. Райтер полетел в одну сторону, очки для мотоциклетных прогулок, с которыми он не хотел расстаться и смотрел сквозь них на окружающую среду, в другую, а зломысленный инвалид умчался вообще неведомо куда, хрустнув по дороге очками. То есть сначала он злонамеренно поехал в том же направлении, куда улетели очки, но потом резко повернулся и скрылся в пыльном облаке на горизонте. Дорожные полицейские, которые как раз в это время у нас обедали, сказали, что расследовать это дело невозможно.

— Уж больно стремителен злоумышленник, — сказали они. — И приметы какие-то неверные. Что это такое? «Хищный рот и безумные глаза»!

— У него еще ноги не было. При ходьбѣ онъ долженъ прыгать какъ воробей.

— А номер у него был?

— Нѣтъ, номера не было, но въ рукахъ его было помело, которымъ онъ заметалъ слѣды.

— Ну вот, и по горячим следам раскрыть не удастся. Уж больно хитер.

А завхоз выглядел очень удивленным и напуганным, но все равно сказал: «Я же говорил!».

Вот, то есть если и эта ужасная история не растопит сердец советских патриотов, то мы придумаем другую, еще страшнее.

А акцию мы сегодня посвящаем английской королеве, но при этом хотим сказать, что ее скидку, если она и на этой неделе не объявится, мы отдадим другой королеве, хорошей, которая не воображает о себе. У нас есть уже одна на примете. Акция: борщ 21 рубль, биточки из индейки 39 рублей и на гарнир рис 26 рублей. Ждём всех своих друзей по адресу: г. Астрахань, ул. Брестская, д. 9а, +79170833300, координаты GPS: N 46°19.48' E 48°1.7  

 

P.S. Фамилия «Цокотухина» хитроумно употребляется в тексте с тем, чтобы опять не вызвать раздражения у советского народа.

 

P. P. S. Для общества «Шолом» сообщаем, что вас нет в длинном перечне национальностей, потому что мы боялись, что вы разозлитесь и направите нам гневное письмо, но вы все равно это сделали. Кстати, кто для вас пишет гневные письма? Нам тоже иногда требуется.

IMG__20150802__093139.jpg IMG__20150904__163141.jpg IMG__20160109__143524.jpg




Акция 01.07.2019 09:47

Сегодня праздник у всех поклонников тучных сосцов, снопов, шестеренок, кумача, натянутых жил, бессмысленных круглых и светящих во тьме глаз, надрывных и вздорных высказываний и, конечно же, усиленных пайков с благословенной сгущенкой, потому что сегодня день рождения Веры Мухиной — беззастенчивого кумиротворца, академика и матери всех банальных советских поделок. Нам очень жаль, что Мухина родилась в славной купеческой семье и тем самым навела тень на все честное сословие. Начало ее участи, впрочем, не было оскорблено никаким гигантизмом. Родилась она обычных размеров и более всего возлюбила балы, катания и сморкаться. Порой лепила горбатого, но делала это от случая к случаю и никак на этом поприще не выделялась. Балы ей нравились любые, катания тоже обыкновенные, вот только сморкалась она довольно-таки монументально. Так, что, по семейной легенде, приходской священник, услыхав, как она это делает, обрел вдруг дар проречений, перекрестился и напророчил ей великую, но срамную будущность, после чего дар утратил настолько, что не мог уже сказать, будет ли он сегодня обедать или какой назавтра день недели.

— Да, а я ведь, братие, после того случая в Бога уверовал, — рассказывал он после, как о небывалом для священника обстоятельстве, своим присным.

 

А потом жизнь ее решительно переменилась: однажды во время катания у нее оторвался нос. На балы стало ходить неудобно, там тогда собиралась чрезвычайно носатая публика и нос был совершенно необходим для вождения, сования и прочих непременных штук. Кататься она и сама теперь опасалась, чтобы вообще все не поотрывало. И главное, что сморкаться так, как это было у нее заведено, стало невозможно. Ей, конечно, пришили новый нос, но не оригинальный, а такой, какой нашелся под рукой, а он только сопел и плохо держался. Несколько раз она пыталась, но нос всегда улетал, а будучи неправильной формы, делал это все время по какой-то немыслимой траектории, так что его иногда приносила соседка и, брезгливо морщась, ставила на край стола:

— Помилуйте, у меня дочь на выданье!

 

Словом, женщина утратила представление зачем живет, связалась с дурной компанией и увлеклась монументальной скульптурой в духе реализма. Сначала катала шарики из хлеба и домашние надеялись, что постепенно дойдет до валяния котлет и найдет в этом утешение, но с ней произошло то, что жуликоватый Фрейд называл сублимацией. Мухина стала сморкаться реалистичной скульптурой в крупных размерах.

 

Мы уже дважды упомянули слово «реализм», но тут нужно дать историческую справку, чтобы не допустить недоразумений. Реализмом в то время, собственно, называлась почти любая пошлятина, примерно так, как теперь ее называют «современным искусством». То есть сморкнулся кто-нибудь на площади — реализм, сделал это дважды — сверхреализм, а если вышло с юшкой, то это уже социалистический реализм. Ну и, конечно, никаких ограничений одним только сморканием никто не воздвигал. Пожалуйста — в ход шли какие угодно отправления. Что бы там ни говорили антикоммунисты, а свободы в этом смысле было сколько угодно.

 

Самым известным мухинским отправлением стала парочка рабочего с колхозницей с развевающимся шарфом и серпом с молотом над головами. Не все знают, что первоначально они планировались без одежды, но тут уже строители были удручены перспективой выделки трехметрового стального этого самого с реалистическими деталями и уговорили одеть рабочего в комбинезон, колхознице дать сарафан и выдать обоим шарф. Если бы не это, то страшно подумать, что бы там сегодня у них развевалось.

 

Скульптуру отвезли на выставку в Париж, и парижане, к тому времени воспитанные на произведениях Золя, который дотошно описал физиологические отправления всех слоев французского общества времен Второй империи, отдавая, впрочем, предпочтение хорошеньким девушкам (эти французы…), встретили ее с восторгом и даже уговаривали оставить у них в Париже, но, к сожалению, были не слишком настойчивы. Сама Мухина, однако, капризничала и все говорила, что ей не нравится. Чтобы как-то утешить мастера, всех, кто участвовал в сборке, и заодно комиссара выставки расстреляли. Мы не знаем точно, расстреляли ли их прямо в Париже или по возвращении, но интересно, что комиссару замена нашлась довольно легко, они и теперь урождаются в великом изобилии, а вот со сборщиками пришлось повозиться. Некоторые даже пробовали получить разъяснения.

— Зачем же всех сборщиков? Сборщиков-то?!

— А как же иначе? — спросили их в ответ, и, нужно сказать, этого оказалось вполне достаточно.

 

Мухина умерла в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году, вместе со своим патроном, но это совсем другой праздник, к сегодняшнему дню не идущий. За свою жизнь она слепила довольно много поделок, среди которых самка хоббита, ошибочно принимаемая за крестьянку, истуканы террористов и изменников родины, к которым Вера Игнатьевна имела слабость, а также макеты разнообразных скобяных товаров и инструментов. В Москве есть ее памятник, который сделал скульптор Аникушин. Михаил Константинович более тяготел к традиционной школе, поэтому сиськи у памятника нормальных размеров. Мы бы, впрочем, хотели, чтобы для торжества справедливости памятник слепил Вучетич. Чтобы, знаете ли, отверстая пасть, загребущие руки, бешеные глаза и средних размеров гормолзавод на месте груди. И чтобы метров двадцать хотя бы. Хотя бы в ширину. И со съемным носом, чтобы то Мухина, а надоело — то чтобы сфинкс. Но разве столовую кто-нибудь послушает?

 

У нас монументальное искусство разрешено только в тарелках. Наши гости — люди обывательских вкусов и предпочитают еду большую и откровенную до пошлости, без декадентства, утонченности и прочих трудноощутимых качеств. Мы же, со своей стороны, как можем этому потворствуем и ожидаем монументальных прибылей, которые, к сожалению, пока испытывают на себе сильное влияние минимализма.

 

А акцию сегодня мы снова посвящаем английской королеве и будем делать это всякий раз, когда поздравлять некого и не с чем. Ну, или пока нас не заметят в Букингемском дворце. Напоминаем, что скидка для королевы составляет пятьдесят процентов. Больше скинуть мы просто не можем. Черт возьми, да есть ли у нее сердце?! 

Акция: суп-лапша куриный 17 рублей, бефстроганов из печени 52 рубля и гречка на гарнир 26 рублей за порцию. Ждём всех своих друзей по адресу: г. Астрахань, ул. Брестская, д. 9а, +79170833300, координаты GPS: N 46°19.48' E 48°1.7

sup_lapsha.jpg IMG__20151109__103340.jpg 1a1a22e2f8a4ff505dbcf99ec119f500.jpg

 




акция 24.06.2019 11:20

Шотландские Брюсы, как никто в Европе, нуждались в нумерации. Все они были Роберты, все имели косматые брови и одинаково сомнительные гигиенические привычки, все чуть что начинали бакланить и качать права и, наконец, все, как один, с утра до вечера пили только вино, а иногда и просыпались среди самой ночи и принимались шарить по шкафам, звякать бутылками и тихонько сквернословить по-французски. Эта манера особенно волновала их жен, которые не раз и не два заставали какого-нибудь из Брюсов в ночной сорочке, с рюмкой в одной руке и с вилкой в другой, растерянно хлопающими глазами на свечу и шарящими вокруг ногой в поисках свалившегося тапка.
— Роберт!
— А? Кто здесь?
— Не придуривайся, Роберт! Ты чего тут снуешь? Опять весь дом перебудил.
— Я, мамачка, позакусить. Не мог заснуть, дай, думаю, закушу чем-нибудь. У нас вроде бы со вчера телятинки оставалось.

Тогда, впрочем, жизнь была нервная, монархи ворочались с боку на бок и рано или поздно, а все равно оказывались вынужденными оправдываться за свои полуночные хождения по замку. Отсюда, кстати, пошло поверье о неупокоившихся духах, которые пижонят ночами во всем белом, чем-то звенят и стонут. Распространению этой веры способствовало и то, что прислуга тоже все время нервничала, в деле винопития старалась поспевать за господами и тоже частенько ходила теми же сумрачными тропами. Ну и, конечно, господа литераторы подлили масла в огонь, но эта братия, когда речь заходит о винопитии, не желает знать никаких пределов, и явление стенающих призраков в их книжках такое же обыкновенное дело, как у прочих людей визит, скажем, директора — удивительно и жутко, но бывает. Там они, обычно, обязуются толстым голосом возвещать всякие пакости или же просто многозначительно стоять в сторонке, нагоняя на всех страху и предоставляя догадываться о пакостях самостоятельно. Все эти ночные вылазки, конечно, не способствовали проведению взвешенной политики и политика выходила такая, какая уж получалась (см. О. Егер «Всемирная история», т. — любой на ваш вкус, такоже и стр.).

Нас сегодня интересует тот самый Роберт Брюс, который дружил с Мэлом Гибсоном и командовал шотландцами в клетчатых мини. Сам он не очень-то хотел быть королем, но жена у него была женщина впечатлительная и настояла. И вот ему пришлось, в основном из дружбы с Гибсоном, снимать штаны, носить позорную юбку и скакать по полям, уворачиваясь от английских стрел и остро тоскуя по прежнему своему холостому житью. Если коротко, то дело там было в том, что на шотландский трон посягало сразу два человека — наш запиленный супругой Брюс и еще один ночной скиталец, фамилии которого никто уже не упомнит, и, чтобы не переубивать друг дружку, они обратились к английскому королю за справедливым судом, а английский король, тезка одного нашего знакомого директора бани Эдуарда Федоровича, рассудил как всякий усталый и задерганный родитель.
— Если, — сказал, — вы такие несносные забияки, то шотландский трон я возьму себе, а вы посидите и подумайте о своем поведении.
— Что? — повернулся он к придворным. — Я все равно уже человек пропащий. Короной больше, короной меньше, семь бед — один ответ.

Вот как раз сразу же вслед за этим шотландцы временно, для нагнетания ужаса, переоделись в юбки и разгромили войско Эдуарда близ речки под названием Бэннокберн. Интересно, что с нашим Эдуардом Федоровичем тоже случилась подобная история, только спор вышел из-за пустяков и по шее он получал близ речки под названием Кутум, а так все очень похоже. Тоже все с утра нарезались и домой воротились с распухшими носами, и даже оба Эдуарда, по результатам битвы, сказали одно и тоже: «Да подавитесь вы», только тот на французском, а наш на матерном.

Шотландцы так обрадовались исходу сражения, что решились каждый год, двадцать четвертого июня, праздновать день своей независимости. И хотя саму независимость давно уже утратили, но склонность к празднованию оказалась такой устойчивой, что продолжают напиваться и по сей день. По сообщениям шотландских жен: «Конца-краю этому не видно». В случае, если шотландцы чересчур уж начинают бузить, бывает вызываема британская полиция и праздник приобретает официальный статус.

У нас в РФ тоже есть свои шотландцы, только называются они чуваши и подразделяются на верховых, средненизовых и низовых. В остальном же все то же самое. Двадцать четвертого июня они празднуют день своей республики, независимости лишены, через одного носят юбки и имеют устойчивую тягу к шотландскому виски. Но, на наш взгляд, наши шотландцы несколько мудрее, то есть, имея те же шотландские утешения, в прошлом, однако, никаких ужасных битв они не устраивали, что делает честь их благоразумию. Единственно, кто немного омрачает праздник — это средненизовые чуваши, которые домогаются звания средневерховых, но делают это, впрочем, не слишком настойчиво. Так, просто спросят:
— А чего это мы средненизовые? Может быть мы хотим быть средневерховыми?
Получат в ответ обыкновенное «обойдетесь», почешут в затылках, скажут: «Ну и ладно, гады» и идут дальше шарить по шкафам и звенеть посудой.

А акцию сегодня мы снова посвящаем английской королеве. Ей должно быть обидно, что прямо у нее под носом подданные празднуют день независимости. Причем от нее. Она даже желала принять закон, чтобы ее любили и уважали, как в Столовой №100, но ей в ответ сказали очень долгую речь, смысл которой скрывался за бесчисленными фигурами речи, однако королева, как женщина опытная, сразу поняла, что имеется в виду «обойдетесь».
— Да неужели? — уточнила она.
— Не совсем так, — донеслось из нижней палаты парламента. — Если хотите, можем повторить.
— Да уж не нужно.
Говорят, что старушка от обиды даже хотела просить убежища в Столовой №100, но так как об этом говорят только в Столовой №100, то мы со своей стороны сомневаемся.

Акция: рассольник 17 рублей, биточки куриные 43 рубля, макароны с сырным соусом 39 рублей. Ждём всех своих друзей по адресу: г. Астрахань, ул. Брестская, д. 9а, +79170833300, координаты GPS: N 46°19.48' E 48°1.7

Братию мы поздравляем с началом поста, а рыбам сочувствуем в том, что все состоят из мяса и костей и во время поста могут быть спокойны, и только они из рыбы и костей и принуждены нервничать. Даже те, которые, собственно, состоят из одних только костей.

rassolnik.jpg whatsapp_image_2017-05-01_at_093012.jpg IMG__20150904__163141.jpg




Акция 17.06.2019 09:58

Однажды, когда еще, кажется, по русским равнинам носились паровозы, шипя и играя судьбами живых людей, из Архангельска в Астрахань ехали директор и райтер. То есть вернее будет сказать, что ехал паровоз, извиваясь своим драконьим хвостом, брызгаясь кипятком и окутывая красным паром встречных мужиков, которые тут же от страха открывали не только тугие свои помыслы и сокровенные замыслы, но и все наличные отверстия, оставаясь в уверенности, что повстречали самого антихриста во всей славе своей, в виде железном и великолепном, а директор с райтером сидели в его поместительном брюхе и двигались только относительно растрепанных елок, тщедушных речек, полезных, бесполезных и даже вредных ископаемых, советских улиц и улиц имени Ленина, котельных, изъеденных домов быта, белокаменных горкомов и районо, парадоксальным образом отвечающих на вопросы, предлагаемые только среднему роду и ни на какие другие не отвечающие, и прочего народного богатства, которым так обильно наше отечество. И даже, если еще вернее, так, что следующей ступенью может стать только несомненная святость: райтер сидел, а директор лежал на полочке и удивлял всех своими способностями к храпу. Этому способствовало то, что, прежде чем поместиться на полочку, он отпил водки, оставив бутылку на твердом железнодорожном столике, а райтер, будто нанятой, предлагал окружающим вопросы и делился соображениями. Выспросил у женщины напротив о всех ее обстоятельствах и велел попробовать кормить мужа перепелиным яйцом, посоветовал старичку в резиновых сапогах пить чудодейственную настойку на боярышнике и не сомневаться, рассказал анекдот, хохотал, приветственно махал в окошко мужикам, окутанным красноватым туманом, и начал обучать белобрысого мальчишку игре в преферанс, потому что с радостью научил бы его играть на шарманке, но шарманки во всем поезде не нашлось, хотя он спрашивал и в вагоне-ресторане. Словом, как и всегда, производил впечатление пьяного человека, махнувшего рукой не только на возможности устроиться в этой превременной жизни, но и на вечное спасение.

И тут, как два ангела, обирающих урожай грешных душ, по вагону прошли железнодорожные милиционеры и, исторгнувши райтера из купе, увлекли его в свою обитель. К этому у них были все основания: и общительный нрав райтера, и бутылка на столике, уличающая его в пьянстве, и невозможность занять себя чем-нибудь другим, отчасти из-за того, что, как мы уже упоминали, ни одной шарманки во всем поезде не было, отчасти же оттого, что играть они на ней все равно не умели. То есть райтер, по всем законам, выходил преступник, и с него уже даже успели снять мерку, чтобы нашить на спину бубнового туза. Он, впрочем, оставался легкомыслен, вовсю вертел головой в разные стороны, знакомился с милицейским бытом и подавал советы, как лучше написать протокол: «Вы все неправильно делаете…» и т.д. А потом вдруг вспомнил, что несколько лет тому назад повстречал в поезде своего однокашника Финикова в форме железнодорожного полицейского, который крался вдоль вагона, и, конечно же, тут же сказал:
— А что теперь Леопольдъ Финиковъ? По-прежнему ли служитъ въ вашемъ паровозѣ?
Милиционеры посмотрели на него, как смотрят боксеры после ответственного боя, мартышки, недугующие подозрительностью, люди, вспомнившие, что не выключили утюг, и, собственно, милиционеры, короче говоря, как все двоечники — зачарованно и исподлобья:
— А вы его откуда знаете?
— Какъ же! Учились вмѣстѣ, — сказал райтер и хотел было прибавить «рѣдкостный былъ засранецъ», но в этот момент у него так нестерпимо зачесалась макушка, что стало совершенно ясно — Бог его своими милостями не оставляет, почему он только лишь сказал:
—Финиковъ, какъ же. Очевидно, что предки его служили въ духовномъ званiи, и еще болѣе очевидно, что молитвенниками были слабоватыми.
— Фиников — наш начальник, — сказали милиционеры и в тот же миг истерзали почти написанный протокол.

И райтер в одну секунду из преступника, угрожающего перегрызть скрепы, превратился просто в железнодорожную фею, административно при этом очень благонадежную. А бубнового туза с него спороли и даже игриво хлопнули по спине, иди, мол, покуда при памяти.

И вот теперь подобная история произошла с нашим Голуновым, с той разницей, что райтеру водку не подкидывали. У нас это считается безнадежным делом. Чтобы разбираться в наркотиках, нужно служить в полиции или министерстве иностранных дел, а чтобы разобраться в водке, нужно только грясти по жизни, смотреть по сторонам и складывать впечатления в сердце своем. Поэтому водку могут запросто выпить, а она казенная, выданная под расписку и ее самим мало. Тогда как неискушенному человеку можно хоть каждый день подкидывать наркотики, в худшем случае он их примет за мусор и выбросит, но для наших орлов помойка — дом родной, у них там все давно схвачено и наркотики не пропадут. У них там даже, по всей вероятности, постоянный пост располагается. Во всяком случае, мы сами не раз видели горящий и наблюдательный глаз, обсервирующий прямо из помойного нутра, когда приносили туда пакеты со всяческим огрызком. И насчет участия в голуновском деле Леопольда Финикова мы тоже врать не будем, нам это участие неизвестно. Там, конечно, замазалось много полицейских чинов, и не исключено, что нашелся и по фамилии Фиников, а по имени Леопольд. В конце концов, в России все может быть, но в точности мы сказать не можем. Возможно, что Голунов вовремя вспомнил, что ему еще в пятом классе подкидывал наркотики Юра Девяткин или какой-нибудь другой подобный анекдот, а милиционеры сразу: «Ах, так? В таком случае, идите с Богом домой, гражданин Голунов. Отныне вы не наркоторговец, а друг народа». Вот здесь все в точности совпадает. Левиафан точно так же подержал его в пасти, обслюнявил и выплюнул, сочтя слишком костлявым и ядовитым.

В народе говорят, что надо соблюдать крайнюю осторожность, чтобы наши вспомогательные войска, будучи сильнее наших граждан, не стали слишком сильны и не превратились в диких, свирепых тварей. То есть так говорят в тех народах, где латинский язык входит в школьные программы. В нашем народе так не говорят. В нашем зато могут рассказать, как нам реорганизовать рабкрин, но, как показывают последние события, это ему никак не помогает. Очень жаль, что латинские авторы были признаны чрезмерно буржуазными и нам теперь надо соблюдать крайнюю осторожность, чтобы наши свирепые твари не растерзали нас в клочки. Достигать этого, однако, с каждым годом становится все трудней. Последнее время, не имея других занятий, они только и делали, что плодились и размножались, а, заполнив собой все пространство, испытали потребности в эстетике и еде. Но если их эстетические потребности легко удовлетворяются порнографией и несложной игрой на щипковых инструментах, за неимением шарманки, то потребности в еде поистине не имеют пределов. Поэтому как хотите, а Столовая №100 решительно стоит за латинский язык. Райтер толкует еще о реституции и люстрации, напирая теперь в основном на то, что эти слова латинского происхождения. Если это так, то придется с ним согласиться, во славу логики.

А акцию сегодня мы снова посвящаем английской королеве. Сегодня у нее никаких дней рождения нет, и она готова провести день в халате и бигудях. Надеемся, что у нее все получится. Наш специальный корреспондент из дворца сообщает о мышке на ковре, и более ничего из него пока вытянуть не удалось. Акция: борщ 21 рубль, котлета рыбная 47 рублей и картофель пикантный 20 р за 100 граммов. Ждём всех своих друзей по адресу: г. Астрахань, ул. Брестская, д. 9а, +79170833300, координаты GPS: N 46°19.48' E 48°1.7

IMG__20150802__093139.jpg IMG__20151019__104924.jpg Р.jpg




Акция 10.06.2019 09:46

Пока мы тут варили, жарили и парили, широко пользуясь древним девизом нашего цеха «Растворяй и сгущай», попутно рассылая во все концы поздравления и поклоны и давая каждому встречному отчет о наших упованиях, у нас из-под самого носа увели, хотя и временно, но все-таки кое-как исполняющего обязанности губернатора. Просто свели, как жеребца из стойла. Только что ведь занимался политикой у себя в кабинете (а википедия решительно утверждает, что он — политик и как таковой у себя в кабинете занимается политикой), угрожал бурным ростом промышленности, сулил какие-то невиданные доселе укрупнения и округления, подбирался даже уже к тому, чтобы всех привести к одному знаменателю, дул в свой свисток, и вдруг был в мгновение ока взят от нас и перенесен в другое место, а промышленности велел передать, чтобы росла своим чередом, не переживая отныне никаких бурлений.

 

Кто бы мог подумать, что над нашими головами разразится подобная гроза? Конечно, администратор предчувствовала беду, но так как это является ее специальностью, то мы внимания не обратили, увы нам. Что теперь прикажут делать с крестильными рубашечками, в которых собирались крестить безгрешных младенцев, имея в восприемниках губернатора? Куда теперь девать серебряные иконочки святого Сергия, потому что святого Сергея Петровича в церковной лавке не нашлось? Что теперь будет с медициной и образованием, когда нас совершенно успели убедить, что без нашего чекиста все мы покроемся струпьями и коростой, а образованность упадет столь низко, что станем промышлять себе пропитание, скача по деревьям и заполняя досуг, выращивая хвосты один другого краше? Как, наконец, теперь склеить разбитые сердца губернских административных фей и комсомольских чаровниц? Молчит неприветливая высь.

 

Мы-то, конечно, от привычки угадывать правительственные резоны, отчасти понимаем государственные целесообразности и не спорим с тем, что совершенно все равно, где пить водку — посреди астраханских степей, имея собеседником заполошного суслика, или сидя под елкой где-нибудь в России. Но все-таки все это случилось чересчур уж нежданно. Сначала, как это бывало в раньшие времена, ему бы следовало начать тосковать и петь арии из опер на русские сюжеты, потом томиться и пыриться с кремлевской стены, потом у него в приемной должны были бы являться косматые пророки с грязными ногтями и просто бабы-вещуньи с противными голосами, после уж должен был глянуть на него змей из-под капота списанного мерседеса, а уже вслед за тем — отставка и перспектива пить водку под елкой. А тут все как-то быстро и, что всего удивительнее, по собственному желанию, которых желаний в этом сообществе нет, а если и появляются, то всегда чудесным образом совпадают с необходимостью. Трудно вообразить, что выпускник физкультурного института в звании генерал-маиора имеет желания и вообще понимает, зачем его занесло в Астрахань. Мы даже подумали было, что его отозвали, убедившись, что он проносит мимо рта, но нам строго разъяснили, что такого безобразия там быть не может, и даже если у некоторых генералов не все в порядке с глазомером, то обширность самого рта всегда готова к услугам.   

 

Хотя нашлись у нас и такие, которые обрадовались, рассуждая таким образом, что, дескать, чекисты в РФ заканчиваются и на всякую весь их уж не хватает, но их немедленно остудили, пообещав прислать другого чекиста по фамилии Шоколадушкин. Этот не такой блистательный, имеет звание полковника и по этой причине, очевидно, будет принимать парады в папахе. Впрочем, чтобы не гадать от ветра главы своея, а рассудить на более твердом основании, мы вынули с полки пропыленную «Книгу перемен», чихнули пару раз и принялись угадывать под водительством профессора Щуцкого. Скажем честно, мы надеялись прочесть что-нибудь вроде «Разводить коров — к счастью», или просто «Благоприятен юго-восток», или же хотя бы «Лис переправился, но вымочил хвост». Тщеславный и худо знакомый с историей России последних ста лет райтер, который, к тому же, не понял, зачем мы все это затеяли, мечтал, чтобы выпало «Поднимешься до царскаго двора». Именно вот до «царскаго». Но получилось: «Меняют города, но не меняют колодец», «Стропила прогибаются» и «Князю надо жаловать коней в великом изобилии». Уж не знаем, что это значит у китайцев, но у нас может означать только одно — все будет ровно в том самом порядке, в каком было и допрежь сего. Просто порядки бывают разные. В одном доме, например, завели порядок пакостить на пол и всячески его поддерживали. Потом их сын женился на кишечной палочке и всю семью вывезли в инфекционную лечебницу. Теперь сын вдовствует и с тоской вспоминает прошлое вольное житье.

 

А наш сокол ясный полетит теперь работать по специальности. Возможно, что будет сторожить журналиста Голунова, или устраивать на него засады, или выдавать со склада списанные наркотики для подкидывания, или как-то иначе обосновывать свое существование и генеральское жалованье, при этом тренькая на гитаре (википедия говорит, что он музицирует, правда, не может указать жанр, поэтому мы думаем, что это городской романс, базирующийся на трех аккордах).

 

Весь интернет, кстати, восстал на защиту несчастного Голунова, и нам в Столовой №100 это восстание очень нравится. Мы только в толк не можем взять, почему в связи с этим говорят, что если не заступиться теперь, то после придут и за другими? Ведь за другими еще раньше пришли, а Голунов как раз тот самый, за которым пришли после. Уже два года и сто лет в отечестве нашем нет закона в общепринятом смысле этого слова, а есть более или менее хищные банды террористов, которые своим вечным лганьем развратили население, потому что деградировать у всех получается лучше, но в итоге всегда приходится жениться на кишечной палочке, а дальше — как повезет. История показывает, что чаще всего вдовеет именно она.

 

А акцию сегодня мы опять посвящаем английской королеве. У нее сегодня день рождения в Австралии. Старушке стоит посочувствовать. Только затеет она сделать что-нибудь достойное пожилой женщины — связать носок, сыгрануть в лото или просто посидеть у печки с котом на коленях, как тут же опять день рождения и изволь колготиться с гостями до поздней ночи. А австралийцы еще и день с ночью путают. И верх с низом. А королеве в ее возрасте это уже трудно дается. Акция: суп гороховый 19 рублей, котлета куриная 52 рубля и на гарнир гречка 26 рублей за порцию. Ждём всех своих друзей по адресу: г. Астрахань, ул. Брестская, д. 9а, +79170833300, координаты GPS: N 46°19.48' E 48°1.7

 

P. S. Новый чекист никакой не Шоколадушкин, а Бабушкин. Нам послышалось. В каждом городе есть улица, названная в честь стародавнего прохвоста Бабушкина. Надеемся, что этот не родственник тому и наоборот. А жаль, черт возьми. Шоколадушкин лучше звучит. Надеемся, что он одумается и переменит фамилию, время еще есть.

IMG__20160307__083421.jpg img__20160331__101111.jpg IMG__20151109__103340.jpg




Акция 03.06.2019 10:08

В Австралии сегодня День Мабо. Те, которые с радостью откликаются на всякий повод, могут с утра нарезаться огненной воды, сказаться на службе больными и до вечера скакать, измазавшись мелом и дрыгая ногами. Так, во всяком случае, предписывает праздновать австралийская народная традиция, но тем, кому это может быть воспрещено участковым терапевтом, она же снисходительно разрешает просто посидеть в холодке, однако же, конечно, с огненной водой в деснице. Тут уж традиция любого народа стоит стеной, и если не хочешь оказаться отщепенцем, навроде нашего райтера, то следуй ей и обретешь гармонию. Всякий тогда скажет: вот какой гармоничный человек наш Иван Иванович и даже пахнет натурально, без всяких примесей — одной природой, травами там, букашками и иже с ними рифмуются. Бывали случаи, что во всем организме так разливалась всевозможная гармония, что в бороде, где бы она ни произрастала, расцветал папоротник и заводились светлячки. Это, конечно, доставляло некоторые неудобства: светлячки все время норовили потонуть в супе, а папоротник кололся и щекотался, но зато дух захватывало от красоты и необычайной загадочности. Да, впрочем, и в супе светлячки смотрелись молодцами.

 

Сначала мы думали, что День Мабо назван так в честь какой-нибудь таинственной австралийской штуковины, но оказалось, что Мабо — это просто обыкновенная фамилия одного местного обывателя по имени Эдди. У нас бы он прозывался как-нибудь Попов или Кузнецов, чаял бы скорого восстания с колен и имел бы круглые глаза. Этот Мабо служил садовником в университете Джеймса Кука, что звучит, может быть, и не слишком заманчиво, но тем не менее ни до, ни после ни один абориген не получал столь прочного положения в науке. Там-то бледнолицые адвокаты и подучили его подать в суд для установления законных владельцев австралийских островов, на которых исстари слонялись туда и сюда мабовы соплеменники. Мабо иск подал и ушел дальше стричь кусты и сгребать в кучу палый лист.

 

Ученые согласно утверждают, что аборигены действительно жили там семьдесят тысяч лет. За это время они догадались рисовать у себя на пузе какой-то белой мазилкой и придумали бумеранг, который, по их мысли, что было отражено в названии, должен был всякий раз возвращаться к владельцу с добычей в зубах, но, впрочем, так этого ни разу и не сделал, а заставлял искать себя по кустам, собирая колючки и ругаясь последними словами. Собственности, а в особенности земельной, они не имели, но жили колхозами. Мужчины целыми днями сквернословили, лазая по кустам, а женщины замаривали на зиму червячков и вообще квасили все, что попадалось под руку. Вечером все собирались у костров, ели сомнительного вида растения и бредили о несомненных преимуществах колхозного строя, попутно угрожая копьями врагам. Юриспруденция у них была, но так как выдумывать письменность им было недосуг, то передавалась плясками, довольно капризными телодвижениями и матерными частушками. Поэтому покуда местный юрист овладевал всем корпусом юридического предания, то, если его не съедал к тому времени крокодил, совершенно дряхлел, утрачивал вкус к пляскам и прыжкам, но все более испытывал склонность к тому, чтобы посидеть на завалинке, греясь на солнышке и роясь у себя в носу. Из верований преобладало упование на милости священного крокодила, которого уважали за лютость и портретами которого были увешаны все углы.

 

Когда англичане высадились на островах, то застали там такой компот, что только руками развели. Колхозники к тому времени уже почти утратили человеческий облик и представляли собой толпу нечесаных и неумытых субъектов с огромными разрисованными животами и обширными от постоянного рытья носами. Разобраться, кто из них является председателем, кто агрономом, кто парторгом, а кто делегирует властные функции и изображает из себя беременную селянку, случая не представилось. Некоторые из молодых юристов сплясали, конечно, перед англичанами пару невнятных танцев, но, в общем, последних это никак не впечатлило и даже, напротив, укрепило в уверенности, что вести переговоры тут ни с кем не приходится. Впоследствии оказалось, что колхозники еще и не дураки выпить и в этом увлечении способны достигать такой гармонии, что там уже о светлячках никто и не поминает, но замечена очень голенастая фауна, которая и самый суп нагло умыкает прямо из-под носа и разделывается с ним с рыком и остервенением.

 

Следующие сто лет все более или менее устоялось: англичане присылали на острова своих каторжников, каторжники, насмотревшись на аборигенов, проникались сознанием бремени белого человека, а аборигены бредили у костров и воровали или принимали в дар у каторжников всякую мелочь. А потом в 1982 году Мабо подал свою ябеду, австралийские суды оживились и признали за колхозниками право все так же невозбранно шастать по лицу земли, но уже считая эту землю колхозной и каким-то образом умея этим наслаждаться. Заодно, кстати, и за крокодилом было признано право свободно нырять в речках и лютовать в отношении своих адептов, но не слишком, а соблюдая известную меру. Закона о свободной продаже, ношении и употреблении алкоголя для аборигенов не воспоследовало, хотя они и очень на это надеялись. Зато им был дан выходной день, с которым, правда, они еще не знают, что делать, потому что у них, собственно, рабочих дней не заведено, но, как сообщают австралийские корреспонденты, недалек тот час, когда из сермяжной аборигенской среды на этот счет, чего доброго, воссияет новое слово. Сейчас покуда они хлопочут о том, чтобы этот выходной стал общенациональным, а то, говорят, выглядит все как-то буднично: каторжники работают, аборигены отлынивают, а крокодил ходит по берегу, иногда погружаясь в воды, и клацает зубами. Одно, говорят, безобразие и беспорядок, будто и не праздник.

 

В нашем богоспасаемом отечестве ничего подобного, конечно, быть не может. Все безобразия содержатся в таком идеальном порядке, что любо-дорого. Свободное приобретение вина гарантируется конституцией, а суды, в чем, по словам Василия Ивановича, есть несомненная милость Божья, на советской почве и сами собой не приживаются. Хотя и тут есть некоторые личности, которых даже именуют «ваша честь» (sic!), но заведены они только затем, чтобы не терпеть стыда от иностранцев, а за значением слова «честь» ходят в словарь иностранных слов, ничего там не обнаруживают, дергаются лицом и остаются при уверенности, что то, что чекистскому начальству угодно, то и честно, а что не угодно, то есть срам и бесчестие. Впрочем, есть мнение, что отечественный абориген ведет счет истории своей страны с семнадцатого года и умеет так выпучивать глаза, что ни в какие суды не пойдет, даже если они каким-нибудь чудом и заведутся. Уже теперь находит удовольствие в рисовании на пузе, и если белые опять замешкаются, то доведет это искусство до совершенства, приобретет пространный нос и уже навсегда уйдет в свой любимый колхоз затем, чтобы скакать в свете костров и бредить, имея над собой звездное небо и нравственный закон где-нибудь за соседним бугром.

 

А акцию сегодня мы посвящаем дню рождения английской королевы в Новой Зеландии. С ней вечно происходят недоразумения — все друг на дружку понадеются: мол, уж королева-то без поздравлений не останется, и в результате бывало, что старушка сидит с одной какой-нибудь фамильярной телеграммой от маори «С днюхой, цапля вы наша белая». Это довольно обидно. Чтобы и сегодня ничего подобного не приключилось, мы поздравляем королеву с днем рождения, желаем расти большой, успехов в труде и счастья в личной жизни. Завхоз составил даже стихотворное поздравление, но директор воспретил и правильно сделал. Вместо этого повелел, что, если королева вдруг придет сегодня в нашу столовую, предоставить ей королевскую скидку, а это не менее пятидесяти процентов, между прочим. 

Акция: борщ 21 рубль, котлета рыбная 47 рублей и на гарнир перловка 22 рубля за порцию.Ждём всех своих друзей по адресу: г. Астрахань, ул. Брестская, д. 9а, +79170833300, координаты GPS: N 46°19.48' E 48°1.7

IMG__20150802__093139.jpg      Р.jpg IMG__20151228__103510.jpg




Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ] [ 9 ] [ 10 ] [ 11 ] [ 12 ] 13 [ 14 ] [ 15 ] [ 16 ] [ 17 ] [ 18 ] [ 19 ] [ 20 ] [ 21 ] [ 22 ] [ 23 ] [ 24 ] [ 25 ] [ 26 ] [ 27 ] [ 28 ] [ 29 ] [ 30 ] [ 31 ] [ 32 ] [ 33 ] [ 34 ] [ 35 ] [ 36 ] [ 37 ] [ 38 ] [ 39 ] [ 40 ] [ 41 ] [ 42 ] [ 43 ]
Адрес:
г. Астрахань ул.Брестская, 9а. 
GPS: N 46°19.48' E 48°1.7',ул. Кирова, д. 40/1,координаты GPS: N46.343317, E48.037566